Четвертый пост с моим переводом текстов из книги “Письма из Таиланда” Ботана
Письмо №3
7-й месяц, 18-й день
25 августа 1945
Год Петуха
Я знаю, что вам не терпится услышать все о моем новом окружении, так что я начну описывать домовладение Нгуан Тонга и района под названием Сампенг Лейн прежде, чем напишу что-либо еще.
Нгуан Тхонг, его жена и две дочери живут в магазине. Вся площадь дома, за исключением кухни и их спален наверху, отдана под хранение поступающих товаров. Их магазин находится в центре из ряда деревянных домов. В каждом из них семья делит пространство с бизнесом того или иного рода. Передняя часть каждого магазина открывается на улицу, так что в течение дня весь квартал открыт бурлящей жизни Сампенг Лейн и полностью ею захвачен. Вечером во всем ряде домов и по другую сторону улицы тоже наглухо закрываются огромные деревянные двери, и можно почувствовать отделённость семей.
Многие семьи на Сампенг Лейн китайские, но есть несколько тайских. По правде говоря, одна живет по соседству. Кхлонг Онг Анг — это канал, протекающий вдоль ряда домов позади, и это проспект другого типа, не менее активный, чем сама улица. Через улицу от нас дома идентичные, но им меньше повезло, ведь канал позади них был закопан, и на месте, где он когда-то протекал, стоит еще один ряд домов.
Дни напролет мужчины и женщины гребут в маленьких лодках вверх и вниз по Кхлонг Онг Анг, продавая сладости, фрукты, одежду, кастрюли и сковородки; некоторые продают куай тьео, лапшу, которую они зачерпывают из огромных цилиндров, подогреваемых на углях.
Я видел, как в полдень многие люди кладут миски у края воды, чтобы подождать лодку с куай тьео. Когда таковая появляется, ждущие покупатели собираются и машут ей с одного из неустойчивых пирсов на берегу. Торговец подгребает к побережью и, после того как бросает горку дымящейся лапши в каждую из тарелок, приправляет ее арахисом, сахаром, уксусом, маринованными овощами, согласно вкусам его шумно жестикулирующих покупателей. Затем он протягивает миски в обмен на несколько монет и гребет к другому пирсу.
Я заметил, что тайские лодочные продавцы отличаются от китайских (которых, на удивление, много) своими шляпами. Тайские шляпы не заостренные, как у нас, но с плоским верхом и поднятые над головой какой-то полосой. Они точно прохладнее китайских шляп и больше подходят этой тропической стране.
Вдоль канала позади домов на Сампенг Лейн растет несколько деревьев, но большинство из них, как и трава, было уничтожено, когда здания поднимали. Это плохо. Другую сторону Кхлонг Онг Анг еще не поднимали, так что там растет много изящных кокосовых и банановых пальм.
Отец рассказал мне, что семья Нгуан Тхонга переехала сюда после того как пожар разрушил их первый магазин. Землевладелец этого района планирует начать строительство нового ряда домов на этом участке, и новые магазины должны быть бетонными и цементными, а не деревянными. Нгуан Тхонг точно займет там место, так что он не возражает против того, чтобы жить в стесненных условиях некоторое время.
Нас приветствовали отличным чаем и вежливо попросили выпить его. Позже Ким громко спросил, будут ли нас угощать этим чаем ежедневно. Он невыносим, но должен признаться, что думал о том же самом.
Наш таоке* кажется человек заботливым и обеспокоенным, он волнуется о Киме и обо мне. Его офис забит ввезенными товарами, как я уже описал, и вначале он не был уверен, где Ким и я будем спать. В конце концов, он решил, что мы можем сделать кровати, положив пять или шесть досок поверх крупных металлических банок. Ким был очень расстроен этими приготовлениями.
*таоке — китайский хозяин или владелец. Его жену называют таоке ниа.
“Даже джутовые мешки были бы удобнее, чем эти глупые доски, — проворчал он, — столько хлопот раскладывать их каждую ночь! Нам повезет, если они под нами не развалятся…”
Я не знаю, из-за того ли это, что они хотят защитить своих дочерей, но все мужчины едят вместе, и хозяин, и рабочие, а женщины едят то, что останется. Мне это не нравится. Я думаю, семья должна есть вместе.
“Мужчины тяжело трудятся, — сказал отец. — Им нужно есть первыми”.
“Но почему женщины должны доедать объедки с грязного стола? Они тоже тяжко трудятся. Они ведь могли бы брать еду первыми, разве нет? Мужчины кладут свои палочки в общие тарелки и ковыряются в супе, выуживая лучшие кусочки. Когда они заканчивают есть — это ужасно! Даже жене хозяина приходится есть эти объедки”.
“Почти все торговцы так поступают, Суанг У, но в магазинах, где работников не так много, семьи едят вместе, — затем он рассмеялся. — Когда станешь владельцем бизнеса, сможешь устроить все так, как тебе нравится!”
Еда сегодня была чудесная. Вареная курица — целая курица, к тому же! Яйца, свинина с овощами и огромные жареные креветки. Я подумал, что, вероятно, этот пир был в честь визита отца, но он сказал: “Нет, это обычная еда. Есть места, где работникам дают еду, которую ты ждал, рис и немного овощей. Но им не нужно жадничать. Давай выйдем”.
С маленького, огороженного забором двора Нгуан Тхонга мы могли видеть мачты кораблей за нашим кхлонгом и за деревьями. Река Чао Прайя, куда причалил корабль Хай Ванг, была не очень далеко. Жирные утки и гуси неторопливо плавали вдоль берега в кхлонге позади нас. У Нгуан Тхонга есть загон с шестью свиньями и крупный курятник, который, судя по производимому им шуму, обещал намного больше ужинов с курицей.
“Это богатая земля, — сказал отец. — Еды вдосталь! Есть множество видов фруктов, растущих круглый год, и все, что написал дядя твоего друга вполне правдиво”.
Если мужчина хочет владеть садом, у него могут быть и манго, и папайя, и бананы. Что угодно вырастет. Конечно, нам, китайцам, не разрешено владеть землей, но тайским землевладельцам всегда нужны деньги.
Через несколько часов отец вернулся на корабль, уверяя меня, что он отправит все письма, и ругая за беспокойство. Затем Ким и я остались сами по себе.
Теперь я отчетливо вижу, как устроен бизнес Нгуан Тхонга. Он импортирует продукты и товары из Китая и рассылает их по мелким продавцам в Бангкоке. Затем на заказ он покупает тайскую продукцию и отправляет ее с кораблями, возвращающимися в Китай. Весь день в магазине крутились люди, потому что сегодня корабль пришел в порт. Они принесли образцы тика и тюки с тайским рисом — так много всего, что я даже не стану все описывать. Ему нужно так много мальчиков на доставку и разнорабочих для переноски коробок и ящиков и банок туда-сюда, что работу Киму найти легче легкого. Некоторые из посыльных — тайцы. Я думал, им будет унизительно выполнять работу, предназначенную для иностранцев, но они вроде не совсем не против.
Недавно, когда я начинал писать письмо, Ким пришел и спросил меня, видел ли я дочерей хозяина — эх, Ким!
“Нет!”
“Они обе хороши — чего ты хмуришься? — они понизил голос и сказал, — Я спрятался за дверью, когда они обедали. Даже старая женщина — и та ничего — она, должно быть, была красоткой в молодости”.
“Ты с ума сошел? Ты не можешь ходить и шпионить за женщинами, прячась за дверями! Почему тебе нужно делать нечто настолько глупое в первый же день?”
Он пожал плечами и прислонился к моему плечу, чтобы увидеть, что я пишу. “Очередное письмо твоей матери?”
“Да. А ты написал семье?”
“Я не знаю, как писать — и ты это знаешь! И все равно, мне еще нечего посылать. Как думаешь, сколько старик будет нам платить?”
“Отец говорит, я буду получать двадцать бат в месяц, а ты пятнадцать”.
Я ждал взрыва.
“За что ты будешь получать больше меня?”
“За работу с бухгалтерией. Я буду помогать в офисе, а ты нет. У тебя нет навыков, Ким — ты сам мне об этом говорил этим утром, разве нет? Что ты ожидаешь? Это работа лучше, чем на пристани”.
Он настаивал, что должен получать больше меня, потому что его работа будет тяжелее, пока я “буду сидеть в тени, считая цифры”. И снова все то же. Он устроился на своих досках и пытался уснуть, но ворчание продолжалось. Жара невыносимая, комары кусают его лодыжки, у него будут занозы от досок, и они, вероятно, воспалятся, свиньи снаружи стучатся об дом… в конце концов, он уболтает себя и уснет.
Отличный перевод! Зачиталась) Продолжайте, пожалуйста!
Спасибо 🙂