Пятый пост с моим переводом текстов из книги “Письма из Таиланда” Ботана.
Письмо №4
7-й месяц, 19-й день
26 августа 1945
Год Петуха
Это был мой второй день в Бангкоке и первый день настоящей работы — и мне так много нужно вам рассказать!
В четыре утра Нгуан Тхонг позвал нас, и Ким громко застонал. “Что такое? — пробурчал он. — Ведь еще темно, а нам уже пора вставать и работать? Я едва ли проспал хоть сколько-нибудь”.
Он спал как убитый всю ночь, несмотря на комаров, свиней и занозы, а я слышал удары часов Нгуан Тхонга каждый час до двух ночи. Я был взбудоражен мыслями о предстоящем дне.
“Вы должны встать и мыться в четыре часа, — сказал Нгуан Тхонг, неожиданно материализуясь из темноты, — Идите к кхлонгу и намочитесь, стоя на ступенях пирса, но не заходите глубоко в воду в первые дни. Если сделаете так, как я сказал, жар не останется в вашем теле, и вам не придется сильно страдать. Но полностью болезни жара вам не избежать — все приезжие страдают от нее. Вот вам каждому пакхаома и чаша.”
Он показал нам, как носить пакхаома, простой отрез ткани метром длиной. Он оборачивается вокруг нижней части тела как юбка и затыкается у талии. Вчера на пирсе я видел разнорабочих в таких тканях, а некоторые носили обычные штаны, а ткань обернули вокруг головы из-за яростного солнца.
Нгуан Тхонг оставил нас на пирсе и вернулся в дом.
Когда мы оба убедились, что наши пакхаома надежно закреплены (мы еще не были уверены, что они останутся на месте при любых обстоятельствах), мы были готовы к нашему первому омовению в Таиланде. Мир начал просыпаться с первыми тусклыми лучами солнца, и по всему кхлонгу животные начали пронзительно кричать, кудахтать, блеять и лаять, приветствуя новый день. Я аккуратно спустился по ступеням пирса в прохладную зеленую воду.
“Ну и час для принятия ванн! — сказал Ким, — Посмотри на все эти огни вокруг. Люди уже готовят завтрак — тут все безумные!”
Очевидно, к восьми утра уже должно было стать жарко, но Ким об этом не думал.
“Эй, вода приятная и прохладная! — позвал он, бродя по пирсу и шумно плескаясь, — Спорим, я вперед тебя проплыву до того берега и обратно.”
“Ким, ты ничего не слышал из того, что сказал Нгуан Тхонг?”
“Да, но мы не старики, ты же знаешь.”
“Отец рассказал мне о болезни жара, и молодость тебе не поможет. Если ты сильно заболеешь, то не сможешь набивать рот жареной свининой как прошлой ночью, потому что у тебя будут раны во рту”. Ким осторожно пошел к берегу и вылил целую чашу холодной воды себе на спину.
Хотя я и плохо спал прошлой ночью, прохладная вода меня освежила, и я почувствовал себя совершенно проснувшимся. Красная луна нависала над верхушками банановых пальм на противоположном берегу и освещала воду перед нами, заполняя сиянием мои глаза и сердце. Как прекрасен кхлонг на рассвете! Мне точно не придется голодать в этой красивой стране!
Через несколько минут, пока мы купались, небо из темно-синего превратилось в серое, и Ким начал жадно нюхать воздух на обратному пути к дому. Неожиданно кухонные ставни со стуком открылись, и, когда я поглядел вверх, то обнаружил, что вижу лицо девушки. Она опустила взгляд и быстро попятилась внутрь, но прежде я успел хорошенько ее рассмотреть.
“Это одна из его дочерей, — сказал Ким. — Старшая”.
Лицо девушки было словно бледная безупречная луна. У нее были завораживающие глаза, крупные и темные и сияющие. Я не знаю, как описать такую красоту, кроме как сравнить ее с вашей, дорогая матушка. У нее длинные волосы, которые ровно висят за щеками, словно хотят подчеркнуть бледность и прозрачность ее кожи. Не хочу, чтобы это звучало неподобающе, но кто угодно был бы ослеплен этим сияющим словно луна лицом.
Ким ткнул меня в спину. “Хорошенькая, да? Другая тоже ничего, но маленькая и темная как тайка.”
“Давай поторопится и позавтракаем, — сказал я в раздражении, — И, пожалуйста, не жалуйся и не говори сегодня слишком много с другими ребятами. Особенно о дочерях — не говори о них вовсе.”
“А что плохого, если я скажу, что девушка красивая, если она и правда такая?”
“Если кто-нибудь упомянет ее — эту девушку — говоря, что она красивая или что-то еще, ты можешь согласиться, но не поднимай сам эту тему, ты понял? Хозяину это не понравится, будь уверен.”
Мы обнаружили, что только обед и ужин подается и другим работникам тоже. Мы с Кимом жили здесь, так что мы завтракали с Нгуан Тхонгом и Таоке Ниа. Я продолжал надеяться, что появятся и дочери, но этого не произошло. Мы ели на завтрак рисовую кашу с рубленой свининой, чесноком и луком. Кроме того, были еще и соленые жареные бобы, сушеные креветки, маринованные овощи и вкуснейшая смесь жареной свинины с чесноком и острым перцем. Я предполагаю, что это было тайское блюдо, потому что раньше я ничего подобного не ел.
Когда мы первый раз наполнили свои тарелки густой и ароматной рисовой кашей, Таоке Ниа улыбнулась и сказала: “Ешьте, чтобы вам хватило до следующего года!”. Спустя пять минут Ким практически вылизывал дно тарелки, и она вновь ее наполнила.
“О нет! — запротестовал тот фальшиво, — Я тогда этой на два года наемся!”. Прежде, чем я закончил первую тарелку, он выскребал последние рисинки второй порции.
“О, Ким! — засмеялась Таоке Ниа, — Как быстро прошел год!”
Какая у нее красивая улыбка! Глядя на нее, я так хочу увидеть улыбку ее дочери. Если девушка выглядит столь прекрасно в четыре утра, какое чудо красоты она представляет из себя в полдень?
Тарелка Кима была наполнена в третий раз, и крайне быстро свинина, креветки и все остальное испарилось с общих тарелок, большая часть пропала в его бездонном желудке. Ну что можно с ним поделать? Он откинулся на стуле и радостно срыгнул, лицо его блестело от пота, выступившего, пока он склонялся над пышащей жаром кашей. И затем, в четвертый раз Таоке Ниа уговорила его подтолкнуть тарелку к супнице и принять еще полный черпак каши.
“Не волнуйся, — сказала она, замечая мое смущение, — Даже еще две тарелки не будет слишком много. Большим мальчикам большой аппетит — им нужно работать и расти”.
После завтра Ким и я пробыли несколько минут одни, пока не прибыли остальные работники.
“Они смеялись надо мной!” — сказал он с обиженным выражением лица.
“Тебе повезло, раз они подумали, что ты смешной”, — ответил я.
Единственная хоть сколько-то важная работа сегодня состояла в проверке цифр, которые Нгуан Тхонг наскоро набросал заранее. Затем я начисто переписал бухгалтерскую книгу. Я сразу понял, что месячные доходы очень большие. Если бы это было позволено, Нгуан Тхонг мог с легкостью купить землю и построить свой собственный магазин. Вероятно, тайцы знают, что делают.
Он зашел посмотреть мою работу и сказал: “Похоже, ты сдал экзамены средней школы… эти записи просто слетают на страницы! — он улыбнулся, — Или это были экзамены старшей школы? Нет, ты слишком молод.”
Мои уши горели, и я вспомнил слова отца: “Не говори никому, что ты не был в школе!”. “Нет, сэр, — ответил я, тяжело сглатывая, — Я не закончил старшей школы. Я… был слишком молод”.
“Ну, это и неважно.” — сказал он, затем быстро кивнул и ушел.
За обедом он рассказал мальчикам, что в Китае я окончил среднюю школу, и я почувствовал ужасную вину. Я не очень-то горжусь собой, матушка. Слава Богу, Ким был в городе, доставляя товар. Он точно бы разболтал правду, даже не задумавшись. Представляю это — и мурашки по коже.
Я получил первую зарплату вперед, но Ким нет; он не знает. Я писал раньше, что вышлю тебе первый же свой заработок, но я вышлю половину, а остальные дам Киму, так что он не будет знать, что у меня тут преимущество. Его семья такая бедная. Может быть, эти деньги помогут им страдать хоть чуточку меньше. Я знаю, ты поймешь.
Я почти забыл рассказать тебе новости о Сенге. Ким встретил его днем, когда был в Тхонбури, по другую сторону реки, там расположен магазин дяди Те Лима. Оказалось, что Те Лим — старый друг и давний клиент Нгуан Тхонга. Теперь Ким волнуется, что Сенг будет использовать свое влияние, чтобы нас уволили. Я не верю в это — да, Сенг может все еще хранить обиду, но Нгуан Тхонг кажется слишком достойным человеком, чтобы судить кого-либо по словам его врага.
Больше сегодня лика луны я не видел.
